Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вы, кто голодает или просит милостыню, седьмые сыновья, которые работают, как рабы, на землевладельцев, – вот дом, предназначенный вам; придите, Основатели империи! Придите, отцы преданных племён! Презренные сейчас, прославленные навеки. Хо, обопритесь, поддержите и станьте!
– Прекрасная просьба, – сказал Медиа, – теперь, Баббаланья, присядь и скажи нам, не владеют ли Доминора и короли Порфиро какими-либо небольшими частями этого большого континента, который, как ты сейчас поэтически объявил, привлекателен для всех бродяг, что могут там обосноваться? Разве Кэннида не принадлежит Доминоре?
– И разве Вивенца не принадлежала когда-то Доминоре? И какова теперь Вивенца, такой же должна скоро стать и Кэннида. Я не говорю, мой господин, что желательно то, что я высказал, я просто это предвижу. Это должно произойти. Бесполезно для Доминоры требовать от всего потомства преданности, когда она мечет икру. Так же и старый патриарх мог бы после потопа явиться вновь и потребовать права на управление всем человечеством как происходящим от чресл трёх его разбредшихся сыновей.
– Это старый закон: восточные народы идут на запад, западные – на восток; прилив и отлив. И после взлёта и падения может настать время стран ещё не рождённых, что поднимутся из будущего пепла; Порфиро должен быть Землёй Обетованной, и от его избыточных орд происходят эти люди Колумбо.
Продолжая идти своим курсом, мы на следующий день приплыли в Вивенцу. Поскольку Медиа желал высадиться сначала в точке на полпути между его оконечностями, чтобы узреть собрание вождей, которое предполагалось устроить в этом сезоне, мы пошли своим путём, пока не подошли к высокому горному хребту, вдававшемуся в лагуну и закрывавшему соседний берег. Он заканчивался высокой естественной аркой из твёрдой породы. Об его основание разбивались волны. Но на вершине шумела приветливая роща, в которой располагался открытый храм из тростника, содержащий одно-единственное изображение – увенчанную шлемом женщину, опекаемое божество Вивенцы.
Каноэ приблизились.
– Ло! Что это за надпись там, – крикнул Медиа, – высеченная на арке?
Изучая некоторое время это огромное иероглифическое письмо, антиквар Мохи, всё ещё следя за ними, медленно произнёс:
«В… этой… рес… публи… канской… земле… все… люди… рождаются свободными и равными».
– Ложь! – сказал Медиа.
И как давно это написано? – спросил Баббаланья.
– Но посмотри пониже, старик, – крикнул Медиа, – полагаю, один или два маленьких иероглифа скрываются вон за тем углом. Переведи их, старец.
После сильного напряжения своих глаз ради прочтения этих знаков, занявшего минуту, Шампольон Мохи произнёс следующее:
«Кроме… племени… Хамо».
– Одно аннулирует другое, – вскричал Медиа. – Эх вы, республиканцы!
– Это, кажется, было добавлено как постскриптум, – возразил Плетёная Борода, снова напрягая свои глаза.
– Возможно, так, – сказал Баббаланья, – но некий шаг, должно быть, сделан.
Пройдя через арку, мы вскоре оказались на берегу.
Глава LIV
Они посещают большой центральный храм Вивенцы
Толпа, которая приветствовала нас после высадки, была чрезвычайно неистова.
– Откуда прибыли вы? – кричали они. – Куда направляетесь? Вы видели когда-нибудь такую же землю, как эта? Разве эта республика не велика и обширна? Умоляем, заметьте, как мы высоки, у нас простые чувства, разве мы не великолепны? Здесь вы почувствуете нашу решимость. Оглянитесь, оглянитесь, не бойтесь; поглядите на эти пальмы; поклянитесь теперь, что эта земля превосходит все другие. Горы старого Белло – кротовые норы в сравнении с нашими, его реки – наши ручьи, его империи – деревни, его пальмы – кусты.
– Верно, – сказал Баббаланья. – Но великий Оро, должно быть, приложил руку к созданию ваших гор и стремнин. Разве были бы вы столь же великими в пустыне?
– Где ваш король? – спросил Медиа, представая в своей одежде и готовя свою корону.
– Ха, ха, мой добрый друг! Мы здесь – все короли: величаво дышим общим воздухом. Но проходите, проходите. Давайте покажем вам наш большой Храм Свободы.
Сказав так и непочтительно схватив его за священную руку, они провели нас к высокому строению, установленному на вздымающемся холме и поддерживаемому тридцатью пальмовыми стволами, из которых четыре были довольно зелёными, как будто их добавили недавно, а за ними – почти бесконечные уже готовые ячейки для стволов, как если бы все пальмы в Марди должны будут в некое грядущее время поддерживать эту конструкцию.
Наверху храма стояло древко для флага; и как только мы подтянулись, то увидали, как человек с воротником вокруг его шеи, состоящим из красных полос, уходящих назад, находился в процессе подъёма знамени из таппы – такого же полосатого. Другие служители с подобными же воротниками входили и выходили из храма.
Около подъезда стояла такая же статуя, как и та, что мы видели на вершине арки. На её пьедестале были приклеены некие иероглифические уведомления, в которых, согласно мнению Мохи, предлагали вознаграждение за беглых людей. Они размещались в несколько рядов по высоте.
Войдя в храм, мы обозрели пространство, имеющее вид амфитеатра, в середине которого горел большой огонь. Вокруг него пребывало много вождей, одетых в длинные тоги и представлявших странный контраст со стилем их татуировок.
Некоторые дружелюбно смеялись и болтали, другие старательно производили раскопки между своими зубами щепками из бамбука или превращали свои головы в жернова, размалывая зубами листья и извлекая их соки. Некоторые деловито вставляли стебли чертополоха в свои уши. Стояло несколько человек, исполненных решимости сохранять воинственность; их копья драматически скрещивались на груди. Они имели бы очень внушительный вид, если бы задние части их одеяний не пребывали в печальном беспорядке. Другие, с раздувающимися боками, казалось, своим достоинством в основном были обязаны обеду. Многие клевали носами и дремали. И тут и там оказывались всякие неутомимые важные персоны, производящие великую демонстрацию важной и необходимой деятельности, усердно сворачивая банановую листву в свитки и опрометчиво передавая её в руки маленьких мальчиков в весёлых тюрбанах и маленьких отделанных поясах, которые вслед за этим убегали, как будто неся спасение от смерти.
Это была настоящая картина; темнокожие вожди, тут и там, сгруппировались вместе, и их фантастические татуировки казались резьбой на странных старых дымоходах, видимых издалека. Но один из их числа был выше всех остальных.
Подобно тому, как в почти древнем Риме среди толпы рельефных колонн и фронтонов великий купол Святого Петра взлетает высоко вверх, безмятежно паря в высоте, один спокойный великий лоб оказался и среди этой толпы вождей. Такими же головами обладали галл Сатурнин и Спурцхейм! Видели вы когда-нибудь такой лоб? Нависающий, как лавина, под тенью леса! Горе лежащим внизу долинам! Рассмотрите эти губы – это мистические свитки! Эти глаза – как пещеры пантер у основания Попокатепетля!
Клянусь моей правой рукой, Сатурнин, – вскричал Баббаланья, – но ты достоин образа своего Создателя! Всё же я видал мужчин со взглядом властным, как у тебя, и увенчанных головами, подобными земному шару, как твоя, которые никогда не обладали подобным калибром. Мы должны измерять мозги, а не головы, мой господин; иначе кашалот с его затылком размером с бочку превзойдёт нас всех.
Поблизости находились изогнутые арки, ведущие в подземелья, откуда выходил пряный пар и необычайный грохот калабасов и чмоканье губ, как будто что-то поедалось там самым толстым из толстых товарищей с самым
- Скрипач - Герман Мелвилл - Классическая проза
- Бен-Гур - Льюис Уоллес - Классическая проза
- Проклятая квартира - Георгий Вед - Мистика / Попаданцы / Прочие приключения
- ПЬЕР - Герман Мелвилл - Детектив / Классическая проза / Русская классическая проза
- Путешествие с Чарли в поисках Америки - Джон Стейнбек - Классическая проза
- Атлант расправил плечи. Книга 3 - Айн Рэнд - Классическая проза
- Европеец - Герман Гессе - Классическая проза
- Лолита. Сценарий - Владимир Набоков - Классическая проза
- Городской мальчик - Герман Вук - Классическая проза
- Душа ребёнка - Герман Гессе - Классическая проза